Разум (LogoV, ratio). - Кроме
значения Р. как особого вида мыслительной деятельности по соотношению
с рассудком , под Р. в более широком смысле понимается существенная для
человека, как такого, способность мыслить всеобщее, в отличие от непосредственно
данных единичных фактов, какими исключительно занято мышление прочих животных.
Такая способность отвлечения и обобщения, очевидно, включает в себя и
рассудок, в силу чего в некоторых языках, напр. французском, коренного
различия между Р. и рассудком вовсе не полагается (raison - raisonnement).
Действие Р., как мышление всеобщего, теснейшим образом связано с человеческою
речью, закрепляющею одним словесным значком неопределенное множество действительных
и возможных (прошедших, настоящих и будущих) явлений подобных или однородных
между собою. Если брать слово в его целости, нераздельно с тем, что им
выражается или изрекается, то должно признать, что в слове и словах дана
действительная сущность разумного мышления (греч. logoV - слово = Р.),
из которой рассудочный анализ выделяет его различные формы, элементы и
законы. В древней философии, после того, как Аристотель (определивший
Божество как самомышление - thV nohsewV nohsiV) и стоики (учившие о мировом
Р.) признали за разумным мышлением абсолютную ценность, скептическая реакция
разрешилась в неоплатонизме, ставившем Р. и умственную деятельность на
второй план и признававшем высшее значение со стороны объективной - за
сверхразумным Благом или безразличным Единством, а со стороны субъекта
- за умоисступленным восторгом (ekstasiV). Более определенное и умеренное
выражение такая точка зрения получила в общепризнанном средневековом различении
между Р. как светом естественным (lux naturae) и высшим божественным или
благодатным просвещением (illuminatio divina s. lux gratiae). Когда это
различие переходит в прямое и враждебное противоположение (как это бывало
и в средне века, и в раннем лютеранстве, и во многих позднейших сектах),
оно становится логически нелепым, потому что божественное просвещение
для принимающих его дано в действительных душевных состояниях, наполняющих
сознание определенным содержанием, тогда как Р. (вопреки Гегелю) не есть
источник действительного содержания для нашего мышления, а дает лишь общую
форму для всякого возможного содержания, какова бы ни была его существенная
ценность. Поэтому противополагать высшее просвещение Р., как чемуто ложному,
так же бессмысленно, как противополагать высший сорт вина сосуду вообще.
Столь же неосновательно противоположение, делаемое в новой философии между
Р. и естественным опытом или эмпирией. Оно имело бы смысл лишь при отожествлении
Р. с панлогизмом Гегеля, утверждавшего, что наше разумное мышление создает
из самого себя, т. е. из себя как формы, все свое содержание. Но так как
это учение, единственное по смелости замысла и по остроумию исполнения,
в принципе неверно, так как наш Р. получает свое содержание из опыта,
то прямого противоположения между ними не может быть допущено. Еще менее
логично обратное стремление - выводить самый Р. или самую идею всеобщности
из единичных фактов опыта.
Вл. С.
/Ф.А. Брокгауз, И.А. Ефрон. Энциклопедический словарь
Изд. "Русское слово", 1996 г./
|