О библиотеке

Тематический каталог

Именной каталог

Хронология

Церковь

Форум

Блаженны кроткие

Нагорная проповедь, как назвал этот текст св. Августин, очень содержательна, ее трудно слушать; читать можно лишь задерживаясь на каждом слове. Сравнивая текст Нагорной проповеди в разных редакциях, можно обнаружить, что притча о сучке в глазу брата и бревне в собственном глазу, которая в Евангелии от Матфея входит в состав Нагорной проповеди, в Евангелии от Луки находится совершенно в другом месте, в Нагорной проповеди у Луки мы ее не найдем. Мы также можем столкнуться с фрагментами, очевидно никак не связанными с предшествующим и последующим текстом. Все это означает, что Нагорная проповедь – не единое наставление, но представляет собой запись разных речей Христа. В фразе "Он, отверзши уста Свои, учил их <учеников>" (Мф 5:2), греческий глагол edidasken, "учил", грамматически подразумевает незавершенное действие, т.е. то, что повторяется снова и снова. Иногда текст Нагорной проповеди повторяется так часто, что становится частью богослужения – например, из "обетования блаженств" сложен третий антифон вступительной части православной литургии св. Иоанна Златоуста.

* * *

Во все времена многие христиане искренне считали, что идея Нагорной проповеди вполне осуществима. Ведь для того, чтобы следовать ее заповедям, даже не обязательно быть христианином. В своем изложении Евангелия Лев Толстой писал: "Никак нельзя говорить, как мне говорят всегда: "обедня, причастие, молитва не помешают делать добро людям". Как же не помешают, когда они направляют деятельность на что-то другое, чем на людей. Надо не забывать, что учение Иисуса состоит в том, чтобы всякий шаг жизни направлять на дела добра людям. Как же может быть для исполнения этого учения полезная деятельность, направленная прочь от людей?"[1] Знаменитый писатель полагал, что суть христианства заключается не в спасении человечества "от всех грехов, от смерти и от власти дьявола"[2], но лишь в соблюдении этического кодекса терпимости: "Если бы значение проповеди Иисуса было бы только то, которое признают церкви, то вся эта речь была бы непонятна… Только если понимать учение вполне так, как оно выражено в Нагорной проповеди и во всем Евангелии, если понимать, что Иисус запрещает прямо всякого рода не только убийство, но всякого рода противление злу, запрещает присягу (то кажущееся неважным дело, которое ведет ко всем ужаснейшим насилиям), запрещает суд, т. е. наказание, всякое противодействие насилию и похищению, и потому запрещает собственность, как и поняли его первые ученики, запрещает отдельность народов, пресловутую любовь к отечеству, тогда только понятны те гонения, которым подвергся Иисус, ученики его, первые и последующие, и понятно предвиденье Иисуса о гонениях, предвидение, очевидно, разделяемое и учениками".[3]

Известный русский философ Владимир Соловьев встретился однажды с Л. Н. Толстым и победил его в споре о сущности христианства. Оказалось, Толстой не замечал, что сутью является Сам Распятый и Воскресший Господь Иисус Христос, а не Его этическое учение. В Нагорной проповеди Христос говорит не как пророк: "Так говорит Господь...", но как Сам Бог, указывая на Свою высшую власть: "Я говорю вам…". Несмотря на проигранную дискуссию, Лев Толстой остался при своей точке зрения. Парадоксально, но проповедовавший "непротивление" Толстой проявлял крайнюю нетерпимость к тем, кто не разделял его взгляды.

* * *

Мартин Дибелиус, известный немецкий исследователь Нового Завета и деятель экуменического движения начала XX в., напротив, полагал, что Нагорная проповедь устанавливает невыполнимый идеал, который обнаруживает всю степень вины и нравственного бессилия любого человека. Требования Христа слишком серьезны и высоки, чтобы быть исполненными. Тем не менее, М. Дибелиус отмечал, что "сам тот факт, что Церковь сохраняла и собирала речения Христа, показывает, что она стремилась согласовать свою жизнь с Его заветами".[4] Другими словами, Нагорная проповедь – это не просто "душеспасительные советы" для тех, кто "не от мира сего", а руководство к действию. Важно только понимать, что Крест Христов превращает невыносимое бремя Закона Божия, открытого еще Моисею, усиленного и ужесточенного в Нагорной проповеди, в путь жизни.

Лютер еще более сурово пишет в "Толковании на Нагорную проповедь" (1532-33 гг.): "Превыше разумения, как через своих апостолов злой диавол сумел так умно искрутить и извратить в особенности пятую главу (Евангелия от Матфея – Д.З.), заставляя ее преподавать совершенно противоположное тому, что она означает… Согласно им, Христос не предназначил все, чему Он учит в пятой главе, для восприятия христианами в качестве заповедей, которые необходимо соблюдать; но большую часть этого Он дал просто как советы для тех, кто желает достичь совершенства… И это несмотря на серьезное предупреждение Христа, что никто не войдет в небеса, кто нарушит одну из заповедей сих малейших (Мф 5:19); и Он ясно называет их "заповедями"… Таким же образом эти люди уклоняются слишком далеко… когда они учат об этом несчастливом предмете приблизительно так: нельзя иметь частную собственность, клясться, занимать должность правителя или судьи, защищать себя, оставаться с женой и детьми…".[5]

Итак, то, что мы читаем в Нагорной проповеди – не просто "евангельские советы". Это – руководство к христианской жизни. Но ведь уже в первых стихах этого руководства мы встречаем такие слова: "Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю" (Мф 5:5). Эта же мысль повторяется далее: "Я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую" (Мф 5:39).

Что же это? Разве не призыв к мягкотелости? К бесхарактерности, к слабости, к безволию? Нет. Это – призыв к святости.

* * *

Святость не мягкотела. Святость не терпит слабохарактерности и духовной вялости. Каждое "блаженство" - это вызов, бросаемый Богом человеку. Писание говорит о Моисее, как "человеке, кротчайшем из всех людей на земле" (Чис 12:3). Это сказано о человеке, неоднократно проявлявшем гнев и даже совершившем убийство! Оказывается, можно гневаться и в то же время быть кротким. Мартин Лютер говорит, что правитель должен иметь меч (Рим 13:4) для наказания делающих злое (1 Пет 2:14) и давать выход мести и гневу, в таком случае называемым местью и гневом Божиими.[6] Но нужно различать между служением и человеком. Мы все - люди, но один из нас – начальник, другой – подчиненный, один – родитель, другой – ребенок, один молод, другой стар… Поэтому, если мы исполняем какое-либо служение, мы должны быть строги, иногда даже сердиты; должны наказывать – использовать меч, которым вооружил нас Господь. Но в личных отношениях мы должны учиться быть кроткими, терпимыми. "Не избежать того, - отмечает Реформатор, - что ваш ближний иногда будет наносить вам ущерб, либо случайно, либо злонамеренно. Если он сделал это случайно, вы не улучшите ситуацию, отказываясь или будучи не в силах вынести случившееся. Если же он совершил что-либо злонамеренно, вы только раздражите его своим царапаньем… он посмеется над вами".[7]

Христианин не должен мириться со злом, должен бороться с ним всеми доступными способами. Господь не подставил вторую щеку на допросе у первосвященника: "Когда Он сказал это, один из служителей, стоявший близко, ударил Иисуса по щеке, сказав: так отвечаешь Ты первосвященнику? Иисус отвечал ему: если Я сказал худо, покажи, что худо; а если хорошо, что ты бьешь Меня?" (Ин 18:22-23). Так Он Сам показал нам, как следует понимать Его слова. Зло не будет побеждено злом. Изгоняя из храма торговцев, Христос не вразумлял их. Вряд ли кого-то можно вразумить подобным способом. Господь просто изгнал их оттуда – и все. Зло можно временно изгнать, но победить его возможно только добром.

* * *

Бог часто избирал горы, чтобы сообщить Свое откровение людям: Синай, Фавор, Елеонская гора, Голгофа… Гора – это алтарь, жертвенник; и потому любая гора, на которой Бог открывается человеку – прообраз Голгофы. Гора Блаженств, находящаяся между Капернаумом и Тивериадой – тоже прообраз Горы Креста. Ведь блаженство не может прийти без Креста. В этом мире страдает Сам Бог – страдает с нами, сострадает нам. "Итак, будьте совершенны, как совершенен Отец ваш Небесный" - вот смысл Нагорной проповеди.

Но когда мы взираем на жизнь людей, всецело предавших себя Богу, то легко обнаруживаем, что всем святым, и великим, и малым, чего-то не хватает до "святости". Кто-то "смирен", но не "чист сердцем". Кто-то "миротворец", но отнюдь не "смирен". Оказывается, что стремясь к праведности, мы часто от нее отдаляемся. Стремясь к кротости, почему-то вырабатываем гордыню. Стремясь к скромности, воспитываем в себе нескромность, присваивая себе славу и честь, которые должны принадлежать Богу.

Истинная праведность – это быть не безгрешным, но тем, чьи грехи омываются Кровью Иисуса Христа: "Кровь Иисуса Христа, Сына Его, очищает нас от всякого греха" (1 Ин 1:7). Истинная кротость – не раболепие и самоуничижение, но подчинение себя Христу. Вот, что такое истинная святость – святость не в себе, но во Христе. И все те, кто был перед нами и кто придет после, будут святы не своей святостью, но Христовой, "потому что Бог во Христе примирил с Собою мир, не вменяя людям преступлений их, и дал нам слово примирения" (2 Кор 5:19). Благодарение Всемогущему Богу, что Он взирает не на нашу грешную жизнь, но на безгрешную жизнь Своего Сына и видит нас в Нем.